Удар «Молнии» - Страница 117

117

— Снимут тебя, братец, — охнуть не успеешь, — почти в ухо сказал он. Часовой вздрогнул от неожиданности, хотел отскочить, но Саня удержал его за капюшон накидки — это оказался крымский татарин. Признав инструктора, он сник.

— Виноват, господин…

— Все на месте? — спросил Грязев.

— Так точно, товарищ… — татарин запнулся. Почти все они служили в Советской Армии, привычки которой были неистребимы ни учебными диверсионными центрами, ни жизнью в других странах. Они носили русскую форму, присягали Отечеству и теперь, будучи врагами, все равно как бы оставались своими. Гражданская война всегда была насыщена подобными иллюзиями, сбивающими с толку человеческие чувства и отношения.

— Придется тебя наказать, брат, — Грязев ударил ножом, зажатым в левой руке. — Ты уж прости…

Уложив часового под деревом, он приблизился к винокурне и встал у черного окошка. Он опасался, что сдетонирует пластиковая взрывчатка, лежащая в винной бочке у входа, и потому, разбив стекло, не швырнул снаряд, а опустил его сразу же у стены. Прыгнул в сторону и, падая на землю, услышал мощный тупой взрыв. Толстые стены из дикого камня выдержали, но крутая крыша подпрыгнула, разломилась и рухнула вниз.

Грязев полежал, пока не закончился треск дерева оседающей кровли, затем медленно встал и с автоматом наизготовку заглянул в проем вылетевших вместе с косяками дверей. Было ощущение, что винокурня оказалось пустой, без единой живой души, и зря бросал гранаты. Сверху упала черепица — и больше ни звука. Посветил фонарем и тут же выключил его, сел на порог. Сквозняк из винокурни потянул запахи сгоревшей взрывчатки, пыли и крови — все запахи войны…

Он не выдержал, ушел под дерево и, примостившись на выпирающем из земли корневище, сел писать записку. Бумаги не было, пришлось использовать бланк таможенной декларации. Ввязавшись в эту войну, сейчас он острее всех политиков ощущал ее зловещую для России суть. Югославию уже практически раскололи, раздробили народ по религиозному признаку и натравили друг на друга. Здесь отрабатывались теории и методики расчленения государства, здесь был полигон, где испытывалась новая военная машина с религиозным двигателем, на которой потом улыбчивые бойцы войск блока НАТО въедут в Россию. Чувства верующих мусульман использовались вместо тарана, за зеленым знаменем отчетливо маячил звездно-полосатый флаг. Древние цивилизации, составляющие основу Мира, тысячелетние культуры, управляющие развитием всего человечества, оказывались беззащитными против подросткового снобизма и жестокости самого молодого государства — химеры, раковой опухоли, незримо проникающей в живую ткань разумного Запада и мудрого, созерцательного Востока.

Все мировые войны начинались отсюда, с Балкан. Кто утвердился здесь и овладел этой землей, тот как бы получал право на владение всем миром, поскольку это и была Земля Обетованная, так и не найденная Моисеем.

На древнем языке южных славян «Балканы» звучало как «Сияющая власть».

И эта новая война, изобретенная в американских институтах, смоделированная в компьютерных системах, подчинялась старым законам и еще только разгоралась, еще только обкатывались ее концепции, и Земля Сияющей Власти напоминала сейчас полигон для военно-штабных учений, приближенных к боевым. Служба безопасности Сербии, скорее всего, не знала о существовании канала заброски диверсионных мусульманских групп через порт Бар и пансионат в Косово, поэтому Грязев кратко изложил суть дела, опустил записку в бочку со взрывчаткой и постоял на пороге винокурни, как возле братской могилы.

— Простите, мужики, — сказал он. — Война есть война. Сегодня я вас, завтра…

Потом вышел на открытое место в винограднике, сориентировался по сторонам света и двинулся на восток, к болгарской границе.

* * *

Он еще надеялся спасти положение. Даже после того, как получил шифровку от Сыча о том, что в финансировании спецзаказа — изготовлении заминированных боеприпасов — отказано, как, впрочем, и в приобретении боевых вертолетов для «Молнии». Мало того, неизвестно, с чьей подачи «брандмайор» начал служебное расследование по этому поводу, ибо все это делалось в обход директора ФСК, через Коменданта. И почти одновременно нагрянула финансовая проверка, на период которой заморозили счета в банках.

Это уже была не мелкая пакость, как с радиосвязью, а политика в отношении службы контрразведки. Генерал посчитал такие действия происками Мерседеса, но отсутствие логики в поведении силовых структур и их руководителей пока еще неясно вырисовывало нечто большее, чем просто соперничество между армией, МВД и ФСК. Случайно никогда и ничто не происходило, и если творится глупость, полная бессмыслица, значит, она кем-то очень тонко рассчитана и является частью хорошо продуманной политической операции.

Он не опустил руки, когда лишился начальника штаба. Подспудно дед Мазай готовился к этому часу, ждал рапорта от Головерова и потому для себя давно принял решение — отпустить его с миром, поскольку в «Молнии» существовал неписаный закон: насильно никого не держать, пусть даже в боевой обстановке. Каждый выбирает свою долю…

Ситуация стала проясняться, когда он перебрался в Надтеречный район и начал сбор информации в среде оппозиции. Здесь уже шла настоящая война, правда, пока что вдоль дорог и на подходах к большим поселкам, но уже с применением артиллерии, танков и авиации. Восставшие районы вели оборонительные бои, на некоторых участках уже существовала линия фронта, окопы, ходы сообщения в полный профиль, закопанные БТРы, танки, орудия, десятки убитых, сотни раненых… И как в дурном сне, вопреки всякой логике и здравому рассудку, тут же шла бойкая перепродажа оружия, бесконтрольно передаваемого Россией в отряды оппозиции. За танк дудаевцы давали цену, как за подержанный «Мерседес», груженый снарядами КамАЗ вместе с машиной стоил чуть подороже новой «Волги», а на автоматы, из-за огромного их количества, цены упали до двухсот тысяч рублей за штуку…

117