Удар «Молнии» - Страница 26

Генерал выждал еще несколько минут — из лесополосы никто не появлялся. И все-таки он решил не рисковать: скоро появятся пожарные машины и те, кто сейчас пытался «спасти» и вытащить генерала из огня, начнут отступать тем же путем, которым пришли. Скрываясь в тени изгороди, он побежал к дому своего левого соседа — его внимание наверняка приковано к пожару, — возле коровника перемахнул забор и оказался на улице. По расчетам, он должен был выйти из зоны наблюдения, однако пожар начал поднимать жителей с постелей. Кое-где в окнах загорался свет, вот-вот люди появятся на улице. Пришлось снова забираться в чей-то огород и уходить болотистой низиной, кружным путем.

По договоренности с Сычом машина ждала его на окраине Дубков, между заброшенными скотными дворами. Пока он добирался к этим сараям, почти совсем рассвело, ноги от ледяной воды потеряли чувствительность. Машина, к счастью, оказалась на месте, за рулем был майор Цыганов.

— Где Сыч? — не здороваясь, спросил генерал, усаживаясь на заднее сиденье.

— На Минском шоссе, — выгоняя машину из укрытия, отозвался майор. — Никто не предполагал, что они пойдут лесополосой…

— А надо бы… предполагать, — пробурчал он, стаскивая ботинки. — Не одни вы такие умники… Как там горит?

— Хорошо горит. Только что доложили: неустановленные люди вас пытались спасти через балконную дверь. Двое из спасателей задохнулись в дыму. Облицовочная плита при горении дает какой-то удушающий газ… Одного они успели вытащить, унесли на руках с собой. Второй остался там… Спугнули пожарные. Сейчас отслеживаем неустановленные «объекты».

— Неустановленные «объекты» — чеченцы! — зло сказал генерал. — Как у себя дома…

— Знаю, записал радиоперехват. Поэтому и пришлось переносить сроки операции.

— И чеченский знаешь?

— Все нахские языки, абхазский и адыгейский, — с удовольствием сообщил майор. — Четыре года работал на Кавказе.

— Слушай, майор! — вдруг спохватился дед Мазай. — Что, если они не своего вынесли, а меня?

— В боковую комнату не войти, — уверенно заявил он. — Зажигательная смесь наполовину с напалмом. Исключено, товарищ генерал.

Несколько минут он сидел молча, заворачивал голову назад, стараясь рассмотреть зарево над горизонтом, но ничего не увидел. Навстречу попалась «скорая» со световым сигналом, — скорее всего, летела на пожар. Некий отголосок той смертной тоски все же еще оставался в душе, и сейчас, в безопасности, будто бы обострился.

— Что-то мне тревожно, — поделился он с майором. — Сомнения… Как бы нам не переиграть! Больно уж гладко. А мы ведь гладко работать разучились.

Майор посмотрел в его сторону, однако промолчал, чем насторожил еще больше. Спрашивать его не имело смысла: все тонкости результатов операции мог знать лишь тот, кто планировал ее и держал в руках все нити.

* * *

В машине Сыча был развернут пульт космической связи. За рулем дремал водитель, а сам Сыч, потеряв всегдашнюю вальяжность, сидел понурый и злой. Он молча пожал руку деду Мазаю, выгнал из кабины водителя и перебрался за руль.

— Во всем виноват я, Сережа, — сказал он. — Твоя дочь у них. Взяли вчера днем, возле университета. На тротуаре было многолюдно, охрана не сработала…

Генерал с трудом задавил в себе приступ гнева, выждал, когда отхлынет от головы огненный пульсирующий жар. Предположил без всякой надежды:

— Если я сгорел… Они должны освободить ее! Какой смысл держать заложника?

— Вряд ли отпустят, — вдруг заявил Сыч. — Хотя я не теряю надежды, сижу вот, жду сообщений… Но вряд ли, Сергей! Не надо обольщаться.

— Объясни, — со звоном в голосе потребовал дед Мазай.

— Кархан принадлежит к чеченской группировке, которая переправляет в страны Востока живой товар из России. В основном это девушки, молодые женщины, информация проверена. «Бархатный путь» — через Европу: Польша, Германия, Франция, Израиль или посредством круизов по Средиземноморью. Но есть и прямой, без проволочек, — из Сочи в Турцию.

— Где сейчас Кархан?

— Погоди, генерал, не горячись…

— А я спокоен, — вымолвил он, сглатывая жар в горле. — Я сгорел. Я теперь мертвый, холодный… Хочу явиться к нему с того света. Поехали!

Сыч что-то прикидывал, взвешивал и все-таки запустил двигатель…

* * *

Марита ему не снилась, и потому можно было спать бесконечно, вернувшись утром в свою квартиру. Однако едва он задремал — по крайней мере, так показалось, — как в дверь позвонили. Ему чудилось, будто он встал, открыл замок и кого-то впустил, но звонки продолжались. «Если участковый, — наконец трезво подумал он, — выброшу…» — и со слипающимися глазами, завернувшись в одеяло, побрел в переднюю.

За дверью пылал огненный халат «мягкой игрушки»…

— Привет, засоня! — сказала она весело. — Забыл, что я приду утром?

— Ты уже пришла с работы? — щурясь, спросил Глеб. — Сколько времени?

— Я еще не ходила! Ты меня перепутал! Открой глаза!

Он открыл: перед ним оказалась «кукла Барби», обряженная в халат «мягкой игрушки».

— Мыть окна… — вспомнил он и побрел в комнату. — Я — сплю…

— Спи, обойдусь и без тебя, — бросила она. Глеб лег и почти мгновенно уснул и напрочь заспал то, как впускал «куклу Барби», поскольку очнулся от резкого, неприятного скрипа и увидел ее стоящей на широком подоконнике. Восходящее над домами солнце пронизывало тонкую ткань халата, высвечивая длинноногую, кофейно-розовую фигуру. Обесцвеченные волосы, шелковисто-скользящие и текучие, переливались в лучах, образуя радужный ореол; красный халат отбрасывал огромную сиреневую тень, покрывающую дальнюю стену и кровать Головерова. «Кукла Барби» отмывала стекла специальной жидкостью, потом оттирала скомканной газетой, смотрела на просвет и, если находилось пятнышко, нежно дышала на него снова терла до пронзительного скрипа.